Может ли это быть от того, что убил его не я? Или, возможно, причина в том, что смерть наступила достаточно давно? Ведь к моему приходу труп лежал с чуть приподнятой головой, словно пытался что-то рассмотреть на своем животе. А это значит, что у него уже началось трупное окоченение, которое и свело мышцы шеи. Следовательно, валялся он здесь не менее нескольких часов, что подтверждается и словами покойника, хоть он и не мог назвать точного времени.

Эх, мне б энциклопедию какую-нибудь по некромантии, а лучше методичку, чтоб знать наверняка, а то на одних только догадках далеко не уедешь. Хотя, нечто подобное я видел еще в юношестве. С крысами, вроде, было что-то похожее. Чем дольше лежал трупик, тем сложнее его было поднять, и тем хуже он копировал свое прижизненное поведение, ввергая своими конвульсиями в панику других голохвостых грызунов. Даже ползали «полежавшие» как-то неуклюже, переваливаясь с боку на бок, будто хромали на все четыре лапки. Но это происходило не так стремительно, там счет шел на дни, а не на часы.

Но то крысы, а это — человек. В том, что между ними пролегает огромнейшая пропасть различий, я уже давно убедился. Пока, за неимением других версий, возьму за рабочую именно эту, что подобные поведенческие проблемы связаны именно со временем, прошедшим после смерти, а так же то, что под моим контролем находится предельное количество мертвецов, а за сегодняшний день, помимо Цыпина, мне пришлось поднять еще и этого гражданина…

Вопрос, должен ли я лично убить человека или присутствовать рядом, когда тот умирает, чтобы между нами было возможно установить такую же прочную связь, как с моим отрядом мертвецов, все еще остается открытым, но, на всякий случай, нужно иметь в виду, что не каждый покойник может стать для меня универсальным солдатом. Некоторые, подобно этому полицейскому, будут скорее обузой.

Так, хорошо. С этим, худо-бедно, но определились. Погибшего я допросил досконально, восстановив произошедшее почти по минутам. Вот приходит участковый, и видит тут подозрительную личность, которая как раз открывает дверь моей съемной квартиры. Итак, вопрос номер раз. Кто это был, и зачем он пытался залезть сюда? Простой домушник? Странно как-то, а зачем ему тогда оружие? Кстати, а вот и тот самый ствол, валяется под креслом. Ну-ка, болезный, иди, подбери его, пусть у тебя побудет. Я к пистолету, на котором убийство полицейского висит, ни за что не притронусь. А оставлять его тут ну совершенно точно нельзя.

Итак, домушник со стволом. Частое ли это явление среди квартирных грабителей? Не знаю, ведь я вообще понятия не имею о премудростях этой профессии. Но зато наверняка что-то могут знать мои марионетки!

Короткое ментальное совещание мне открыло много новой информации о взломщиках, но главное было то, что профессионалы оружием, как правило, не пользуются, хотя случаи бывали разные, так что никаких определенных выводов сделать нельзя. И еще, что явно выбивается из теории о том, что это был взломщик, так это то, что в квартире не было ничего ценного. Вряд ли бы хоть кто-то мог покуситься на самый обычный телевизор и мебель из Икеи. А насколько мне стало известно, такие специалисты работают исключительно по наводке.

Совершенно явно, что покойный Чингиз застал неизвестного злоумышленника прямо на горяченьком, и тот, чтобы избежать наказания за проникновение в квартиру, заманил полицейского внутрь и тут же грохнул. Но зачем тогда было оставлять тут ствол? Мне, как нештатному помощнику оперативника в прошлом, было прекрасно известно, что орудие убийства — это первейшая улика, от нахождения которой успех расследования зависит на девяносто девять процентов. Ну и что-то мне совершенно не верится, что этого не знал человек, который сумел раздобыть себе огнестрел. Так зачем он тогда оставил рядом с трупом ниточку, которая может вывести на него? Непонятно…

Внешность грабителя (и убийцы по совместительству) тоже осталась для меня загадкой. Погибший полицейский смог поделиться со мной только одной короткой вспышкой своего воспоминания — темный силуэт, стоящий напротив окна, быстрым движением достает пистолет, направляет на него, а потом окружающий мир заволакивает пелена тьмы и мрака.

Та сноровка, с которой неизвестный извлекает оружие и стреляет недрогнувшей рукой, явно выдает в нем бывалого стрелка. Ни я, ни мои марионетки так бы не смогли. Хоть это и не выглядит особенно сложным, но даже мне понятно, что движение это у него доведено чуть ли не до автоматизма. А это еще один довод в пользу того, что это не какой-то там простой домушник.

Итак, подытожим. В мою съемную квартиру пытался пробраться вооруженный неизвестный, который обращается с пистолетом как заправский ковбой, но был застигнут врасплох некстати нагрянувшим полицейским. Совпадение ли, что ко мне хотел проникнуть вполне умелый стрелок? Нет, не верю. Но пока не понимаю, кто за этим может стоять. Точно не Хан, поскольку он сильнее остальных замотивирован в том, чтобы я остался живым и выступил на «Бойне». Тогда кто? Другие конкуренты? Цыпин же меня нашел, могли отыскать и другие. Особенно, если сволочь Вуянович их тоже обошел крестным ходом. Возможно, но сомнительно. Широкие правила «Бойни», конечно, только поощряют спонтанные схватки между победителями основных встреч, и там, нередко, ставки делаются не менее жирные. Но ведь это все происходит потом. Прямо сейчас ведь не известно, кто и с кем будет биться, и будет ли вообще, потому что право отказа есть у всех сторон. Так что для остальных я, вроде как, и не угроза вовсе. Или я что-то еще не знаю о планах Хана на мой счет? Или этот киллер-взломщик вовсе не связан ни с Золотой Десяткой, ни с «Бойней?» Но тогда с кем?

Господи, как же мало у меня информации… гадать на кофейной гуще я могу хоть до самого утра, но даже не приблизиться к разгадке. А могу десять раз пройти мимо нее, но отбросить в сторону, и не узнать об этом.

Тьфу ты! Голова аж разболелась. Попробую лучше прибраться здесь в квартире, хоть кровь с пола смою, а то засохнет, вообще не ототрешь ее.

Естественно, сам за тряпки я не взялся, а поручил это неблагодарное дело покойнику. Кровь его, значит, и убрать за собой должен он. Заодно понаблюдаю со стороны, может, он все-таки расходится, да перестанет походить на паралитика.

Но нет, чуда упорно не происходило. Движения поднятого трупа оставались все такими же дерганными, судороги по-прежнему прокатывались по его телу, а во взгляде все так же сквозило мертвенное безразличие и пустота, словно ты смотришь в глаза дохлой рыбы.

Он неуверенно елозил по дешевому ламинату моей старой олимпийкой, которая все еще валялась вонючей тряпкой в ванной, размазывая загустевшую темную кровь. Неестественно напряженные кисти рук неумело комкали ткань и с большим трудом терли пол, больше размазывая, чем вытирая красные разводы. Пару раз покойник терял равновесие и шлепался на пол, и наблюдать за ним, было почти физически больно, словно за потугами инвалида. Я уже было решил призвать ему в помощь еще одного-двух мертвых товарищей, чтобы помочь здесь прибраться, когда вдруг марионетки сообщили мне о том, что где-то в округе зазвучали завывания сирен.

Сердце сжало предчувствие, что это явились по мою душу. Почему-то сомнений в том, что это именно полиция, а не какая-нибудь из других экстренных служб, у меня не было ни секунды. Даже представил картину, как сюда вламывается наряд, а я тут сижу с их застреленным коллегой… еще и орудие убийства тут же.